Как потомок талмудистов стал советским детским писателем? Памяти С. Я. Маршака

Чтобы понять, какое наследие оставил после себя Самуил Яковлевич Маршак, достаточно привести небольшой коллаж из строчек его произведений. Итак, поехали…

«Рассеянный с улицы Бассейной», «Мистер Твистер — бывший министр, владелец заводов, газет, пароходов», «Приходи к нам, тётя лошадь, нашу детку покачать», «Кто стучится в дверь ко мне», «Усатый-полосатый», «Мастер-ломастер», «Травка зеленеет, солнышко блестит», «Гори-гори ясно», «Что ни делает дурак, всё он делает не так», «Ищут пожарные, ищет милиция», «Шалтай-Болтай сидел на стене», «Дом, который построил Джек», «Будь самой горькой из моих потерь, но только не последней каплей горя», «Любовь и бедность навсегда меня поймали в сети», «А мне костёр не страшен, пускай со мной умрёт моя святая тайна — мой вересковый мёд», «…Картину, корзину, картонку и маленькую собачонку».

Уф! Думаю, этого вполне достаточно. Недаром Корней Чуковский (сам известный «многостаночник») как-то сказал, что знает не одного, а пять Маршаков: поэта для детей, поэта для взрослых, переводчика, сатирика и драматурга.

Но уж коль я задался целью писать о сказках, придётся для этой статьи Маршака «сузить». Я отложу в сторону не только замечательные переводы, но и большую часть детских произведений. Основной рассказ пойдёт только о двух сказках. Зато каких! Это, конечно, «Кошкин дом» и «Двенадцать месяцев».

Но начать придётся издалека…

Как и Чуковский, Маршак в юности даже не подозревал, что ему придётся стать классиком детской литературы да ещё и в новой стране под названием Советский Союз. Родился Самуил Яковлевич в Воронеже 22 октября 1887 года в семье потомков известного еврея-талмудиста XVII века Аарона Самуила бен Израиля Койдановера. По сути, необычная фамилия «Маршак» — это сокращенное имя-звание его предка: «М» — морэ (учитель), «Р» — раввин, «Ш» — Шмуэль (Самуил), «К» — Кайдановер (от местечка Койданов). О еврейской сути Маршака нынче пишут достаточно часто и много — и о его юношеском сборнике стихов «Сиониды», и о паломничестве в Святую Землю. Всё это, конечно, интересно, но темы моей статьи касается мало. Ни сионизма, ни талмудизма в сказках Маршака нет. Зато там видна горячая любовь к русскому фольклору и умение с ним обращаться.

Пишут, что эту любовь Самуилу привил критик и искусствовед — Владимир Стасов. Заметив талантливого мальчика, пишущего неплохие стихи, Стасов взял его под свою опеку и даже помог перевестись в Петербургскую гимназию.

Вторым «крёстным отцом» Маршака стал Максим Горький. Теперь уже он хлопочет о переводе Самуила в гимназию города Ялта, где у писателя была дача. После 1906 года, когда «пролетарский» писатель стал «неблагонадёжным», Маршак уезжает учиться в английский университет. Именно там начинается его горячая любовь к потешному английскому фольклору («Робин Бобин…» и т. д.). Там начинают делаться первые переводы Шекспира, Бернса, Блейка. И там же Маршак впервые сталкивается с английским подобием скаутов.

С. Маршак, из письма М. Горькому 09.03.1927.: «В 1913 году я познакомился с очень любопытной школой в южном Уэльсе. Дети жили там почти круглый год в палатках, легко одевались, вели спартанский образ жизни, участвовали в постройке школьного дома. Я прожил с ними около года — и это было счастливейшим временем моей жизни».

Время возвращения Маршака в Россию — это ещё и время начала Первой мировой войны. Маршак работает в газетах, но не забывает и свой «скаутский» опыт, участвуя в устройстве детей-беженцев.

В переломный 1917 год отец Маршака (по профессии химик-мыловар) вместе с семьёй переезжает на новое место работы — в Екатеринодар (вскоре он станет Краснодаром). Интересно, что во время Гражданской войны Самуилу Яковлевичу доводилось работать в деникинской газете «Звезда Юга», пока город не отбили красные. Впрочем, никаких антисоветских грешков за Маршаком обнаружено не было (напротив, он укрывал какую-то революционную беглянку), поэтому особых трений с новой властью не возникло. Напротив, Маршаку тотчас поручили ответственное задание. Именно оно в корне изменило его писательскую судьбу…

Трагические события Гражданской войны привели к появлению на улицах российских городов огромного количества беспризорных детей. И надо сказать, что советская власть сразу подошла к решению этой проблемы довольно серьёзно. Так как Маршак уже имел опыт работы с детьми, его назначили заведующим секцией детдомов и колоний Краснодарского отдела народного образования.

Но Самуил Яковлевич понимал, что несчастным детям нужны не только кров и пайки, но и духовная пища. Поэтому в 1920 году при содействии завотдела народного образования М. Алексинского он вместе с другими творческими людьми организует детский театр — наверное, один из первых в стране. Вскоре он разрастётся в целый «Детский городок» со своей школой, детсадом, библиотекой, мастерскими и кружками, где дети могли снова вернуться в полноценную социальную жизнь.

Если есть театр — должны быть пьесы. Сначала для постановок перерабатываются сказки известных писателей. Но постепенно возникает и оригинальный репертуар. Его создавали два работника «Городка»: Маршак и Елизавета Ивановна Васильева.

Надо сказать, что Елизавета Ивановна была довольно известной личностью для «серебряного века» поэзии. Именно она в своё время была главным лицом известнейшей литературной мистификации, скрываясь под маской поэтессы Черубины де Габриак. Именно в таинственную и обольстительную Черубину «заочно» влюблялись многие известные поэты, и именно за её честь М. Волошин бился на дуэли с Н. Гумилёвым.

Сотрудничество Васильевой с Маршаком в театре было настолько плотным, что некоторые пьесы были написаны ими совместно. По этому поводу работники «Детского Городка» даже сочинили шуточные частушки:

Пишет пьесы нам Маршак Вместе с Черубиной. В старину играли так Лишь на пианино.

Нет резонов никаких Им писать совместно, Кто неграмотный из них — Это неизвестно…

«Детский городок» стал настоящим событием для молодого советского государства. В 1922 году на него обращает внимание сам нарком просвещения А. Луначарский. Он говорит, что Краснодарский детский театр — это явление всероссийского масштаба, и тут же отзывает Маршака и Васильеву в Петроград.

Сначала Самуил Яковлевич работает в ТЮЗе (1922−24), затем в детском журнале «Новый Робинзон» (1924−25), и наконец, руководит редакцией Ленинградского Детгиза. Так, постепенно и неожиданно для самого себя Маршак становится флагманом русской детской литературы, которая была создана в СССР практически «с нуля».

Детской сказке вообще и Маршаку в частности пришлось пережить в конце 1920 — начале 1930-х годов настоящую битву с педологами и РАППовцами, которые пытались убрать из детской книжки выдумку и фантазию, вытравить веселье и развлекательность. Впрочем, об этом я подробно писал в статье про Чуковского.

Битва была окончательно выиграна в 1934 году, когда Маршак при поддержке Горького выступил на 1-м съезде союза писателей с докладом о детской литературе.

Маршак вообще оказался везунчиком. Он избегнул репрессий даже в 1937 году, когда был разгромлено его детище — Ленинградское отделение Детгиза. По легенде его спас лично сам Сталин, вычеркнув имя писателя из подсунутого «чёрного списка» со словами «Почему враг? Прекрасный детский писатель».

Так сценарист театра для беспризорников превратился в ведущую фигуру советской детской литературы. И одним из первых самостоятельных произведений, где развернулся его талант сказочника стала пьеса «Кошкин Дом».

Но о ней — в следующий раз…